| Журналист об участнике: | Несколько лет назад я решила кардинально поменять место жительства и отправилась на Чукотку. Новая школа... Встреча с директором. Увидев хрупкую элегантную девушку, которая явно не вписывалась в его ожидания, мой новый руководитель не смог скрыть разочарования. Мы сразу перешли к делу, и я услышала страшный рассказ о «трудном классе и сердечных каплях», которые принимала бывшая учительница.
Настало время встречи с трудным классом... Девятиклассники входили в кабинет, рассаживались, переговаривались. Я представилась и попросила каждого назвать свое имя и любимую книгу, если такая существует. Все поддержали процедуру знакомства, стали говорить о своих увлечениях, но принципиально, как я понимала, и нарочито гордо заявляли, что литературных пристрастий у них нет. Кто-то шутил, что за весь курс обучения прочел только букварь. Так я познакомилась с ребятами, которые открыто демонстрировали негативное отношение к преподаваемому мною предмету.
Можно было тут же ринуться в бой, защитить литературу — величайшее искусство человечества, доказать им значимость слова… но я не сделала этого. Спокойствие мое было неслучайным: на помощь ко мне пришел сам Шекспир. Вспомнилась сцена из его пьесы «Юлий Цезарь», в которой Брута обвиняли в убийстве диктатора, и я невольно сравнила себя с Марком Антонием. Вопреки ожиданиям публики он сначала согласился с ее мнением, а затем тонко и ненавязчиво убедил слушателей в том, что это все-таки убийство и преступник должен быть наказан. Я прибегла к тому же хитроумному приему — согласилась с доводами ребят. Мое согласие удивило их не меньше. Они стали опровергать высказанные прежде мысли. «Началось!» — подумала я. Бедные ребята тоже были в плену у собственных стереотипов, они приготовились к войне, а воевать оказалось не с кем.
А дальше была работа... и бесконечная череда открытий. Были театральные постановки, диспуты, стихи собственного сочинения, литературные гостиные, публичные выступления и другие творческие искания. Было трудно, были споры, неудачи и слезы. Не было только одного — безразличия.
Так, может, это не они трудные, а мы, взрослые, со своими шаблонами, стереотипами и ярлыками?
|
